«Всяк человек ложь».

Мое поколение знает одну тайну человеческой природы. Правда, речь идет не обо всем человечестве, а о той ее части, которая обитала и обитает на территории бывшей империи. Знание этой тайны делает нас критическими реалистами и особенно наглядно иллюстрирует библейскую фразу «всяк человек ложь». Тайна такая: человек без твердых принципов и без длительной практики культивирования добродетелей, — это текучее бесформенное существо, готовое принять любые образы и любые идеологии. Если речь идет о власти, о доминировании, о кратковременной выгоде или о физическом выживании. Вчерашние марксисты в пух и прах разносят Маркса, вчерашние коммунисты и комсомольцы предстают в образе самых радикальных националистов и учат всех любить родину. Вчерашние атеисты озабочены вопросами чистоты православия. «Умрешь — начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь»… Иметь твердые принципы весьма обременительно в наших краях. Но, с другой стороны, как же тогда сохранить человеческое достоинство и сам образ человеческий? Впрочем, эти вещи рыночной цены не имеют. Зачем тогда ими утяжелять собственное бытие? Правда, если освободиться от этих ненужных вещей, останется ли вообще бытие?…

Что дает религия и чего не может дать наука?

Почему мы нуждаемся в религии? И почему потребности в религии не может устранить современная наука? Или: что дает религия и чего не может дать наука? Профессор философии Колумбийского университета Stephen Asma, автор книги “Why We Need Religion”, пытается дать свой ответ.
Автор — атеист и считает религию нерациональной, а религиозные вернования — в большинстве случаев нерациональными (с чем я не могу согласиться). Но он считает критику религии со стороны таких атеистов, как Ричард Докинз, Эдвард Уилсон или Сэм Харрис, не вполне корректной. Почему? Continue reading →

Что мы даем другим людям? И что мы хотим от них получать? Общение — это таинственный обмен, алхимия, добыча золота из материалов наших эмоций, чувств, движений и слов. Магия прикосновений к руке другого, к душе другого. Но чаще всего пространство нашего общения засорено. Грязь и нищета социальных сетей и СМИ — еще полбеды. Но когда мы встречаемся друг с другом, о чем и как мы говорим? Это все взаимосвязано. Социальные сети показывают наше неумение общаться. А СМИ совсем не предполагают собеседника по ту сторону экрана. Но без собеседника нет и нас самих. К сожалению, мы и не подозреваем, что общению нужно учиться. Что беседа это искусство. Общение с людьми, с животными, с природой, — это и есть искусство жизни. Без этого искусства в нас образуется пустота, которую ничем не заполнить. Так постепенно, незаметно, жизнь подменятся ее тенью, ее искаженным подобием. И мы теряем к жизни всякий интерес. Она становится навязанной привычкой, иногда забавной, иногда унылой. Как если бы мы пустились в путешествие и по дороге забыли откуда мы вышли и куда направляемся. Но, как известно, в каждой сказке всегда возможно чудо. Чудо встречи, общения, внутренней близости… Важно только, чтобы мы к этому чуду были готовы…

До Второй мировой войны немецкий язык и немецкая культура (наука, философия, музыка, кинематограф) были определяющими факторами европейского самосознания и европейской идентичности. Немецкие университеты и европейская наука были ведущими в мире. Знание немецкого языка было обязательным для всех образованных людей — вплоть до Киева, Москвы и Санкт-Петербурга. В немецкие университеты ехала учиться молодежь со всего мира. Нужно еще добавить север Италии (до Тренто и Вероны), Черновцы (самый восточный немецкоязычный университет Европы) и ряд других регионов. И важно еще учесть, что перед Первой мировой в Европе были прозрачные границы и люди не мыслили нынешними политическими категориями. Опыт 1914-1945 годов (фактически — 30-летняя война в Европе) все изменил. Системообразующими факторами современного мира стал английский язык и англо-саксонское влияние (в первую очередь — США). Лучшие университеты в мире — в США. Мир говорит на плохом английском. В Германии на философских факультетах тон задает аналитическая философия. Немецкие ученые значительную часть своих книг пишут по-английски. Все смотрят американское кино. Немецкоязычная культура съежилась «до одной из» локальных культур (пусть и одной из самых влиятельных). Немецкая литература, немецкая музыка, немецкая философия давно уже не играют той роли, какую играли в начале прошлого века. Очень жаль… Но не надо думать, что мир в его современных формах и контурах — вечен. Когда-то подобное будут писать об английском языке и англо-саксонской культуре. Думаю, это произойдет достаточно скоро… Почему — это отдельный разговор.

Мир «после instagram»

Одиночество и тишина — вот главные ценности ближайшего будущего. Когда публичность и социальный контроль (все данные о человеке, все что он смотрит и слушает, покупает и потребляет, с кем он живет и встречается, с кем он дружит и враждует) достигнут пугающего предела, человек снова будет учиться уходить в себя. Он будет прятаться от мира, он возложит на себя добровольную схиму одиночества и молчания. Возможно, он начнет думать. Тогда мышление и чувства станут более глубокими и утонченными. Это будет мир «после instagram» и после гула всеобщей болтовни. Думаю, нас ждет прекрасное будущее…

Эпоха рыцарей и прекрасных дам

Современный человек восхищается Средневековьем. И в то же время он, осознано или нет, повторяет нелепые мифы об этой эпохе. В этом его глубокая и болезненная раздвоенность. Как ее объяснить? Средневековье — это эпоха, в которой культивировались добродетели и черты характера, которых нам сегодня так недостает: честность, прямота, верность, мужество, самопожертвование, благородство, напряженность интеллектуальной и религиозной жизни. Конечно, нельзя идеализировать ни одну эпоху европейской истории. Но важно обращать внимание на то, что написано на ее знаменах. На то, чем восхищаются и чему поклоняются в эту эпоху. Спросим себя: чем восхищаются и чему поклоняются сегодня? Кто они, герои нашего времени? Смогут ли они вдохновлять будущее поколения? Continue reading →

Парижская декларация и реакция на нее европейской прессы

7 октября 2017 года в интернете на девяти европейских языках была опубликована Парижская декларация под названием «Европа, в которую мы верим» Текст Декларации Ее подписали 12 ведущих европейских интеллектуалов, среди которых такие выдающиеся мыслители, как Реми Браг (Rémi Brague), Роджер Скратон (Roger Scruton), Роберт Шпеман (Robert Spaemann) и др. Без преувеличения этот документ можно назвать одним из главным интеллектуальным событием года. Но европейская пресса (я имею в виду ведущие газеты, а не второстепенные интернет-ресурсы) обошла публикацию Парижской декларации молчанием. Continue reading →

Чи потрібна монархія країнам сучасної Європи

Чи потрібна монархія у ХХІ столітті? Я навіть уточнив би запитання: чи потрібна монархія країнам сучасної Європи? Впевнений, що значна частина моїх співгромадян дасть на це запитання негативну відповідь. І така реакція цілком зрозуміла. Адже протягом останнього століття українська ментальність формувалася у контексті спочатку народницької, а потім радянської ідеологій. Для цих ідеологій (що мають між собою багато спільних рис) монархія втілює всі негативні характеристики жорстокої і репресивної політичної влади. Continue reading →

«Народническая» концепция украинской истории

В предисловии к первому изданию своей «Истории Украины-Руси» (1898) Михаил Грушевский замечает, что «наша история дает нам преимущественно невеселый образ», но общество должно иметь мужество «взглянуть на неприкрашенную правду своего прошлого», чтобы «почерпнуть в нем силу». Украинский историк осознает новизну своего труда: создать единый и целостный нарратив, который охватывал бы длительный период от времен Киевской Руси до «национального возрождения» рубежа XIX-XX веков. Continue reading →